Развеял общепринятое мнение о том, что число оправдательных приговоров в России составляет всего 1%. Подводя итоги работы судов в 2013 году, он отметил, что около 17 тысяч обвиняемых в уголовных преступлениях были оправданы или их дела прекращены по реабилитирующим основаниям.
Таким образом, доля оправданных составила 4,5% от общего числа обвиняемых, дела которых поступили в суд.
По его словам, в прошлом году российские суды рассмотрели уголовные дела в отношении около 1 млн 7 тыс. человек. При этом 62% дел были рассмотрены в особом порядке, то есть преступники сами признавали свою вину. В общем порядке рассмотрены дела в отношении 383 тыс. человек, осуждены 235 тыс.
«Всего в 2013 году судами освобождено от уголовной ответственности более 234 тыс. лиц, это почти 24%, — отметил Лебедев. — Одним из оснований является малозначительность деяния и отсутствие общественной опасности лица.
Необходимо законодательно предусмотреть такие условия привлечения к уголовной ответственности, которые не позволят тратить материальные и кадровые ресурсы на дела, не имеющие судебной перспективы. С этой целью следует отнести малозначительные по сумме хищения к административным правонарушениям, увеличить размер мелкого хищения с одной до трех тыс. руб.».
При этом с участием присяжных заседателей оправдательные приговоры выносились в 20% случаев.
Как рассказал глава Верховного суда, в 2013 году присяжные рассмотрели дела в отношении 991 лица, из них оправданы 195 человек. Но такие приговоры чаще отменяются в высших инстанциях. Так, в прошлом году в отношении 49 человек были отменены обвинительные вердикты и в отношении 25 лиц — оправдательные. «Основной причиной отмены приговоров стали нарушения уголовно-процессуального законодательства, допущенные при формировании коллегии присяжных заседателей и при оформлении вопроса, подлежащего к рассмотрению коллегией», — объяснил Лебедев.
В 2013 году более 190 тыс. человек были осуждены за преступления против личности (посягающие на жизнь, здоровье, свободу и достоинство личности). При этом 31% осужденных имели непогашенные судимости.
За умышленное убийство осуждены 9 тыс. человек. Как рассказал глава Верховного суда, в 72% случаев убийцы не имели определенного рода занятий, 73% из них совершили преступления в состоянии алкогольного опьянения, а 32% были ранее судимы.
Лебедев также отметил сокращение судимости среди несовершеннолетних. По его словам, 13% подростков, совершивших уголовные правонарушения, воспитывались вне семьи, а около 45% — в неполных семьях. Более 20% малолетних преступников вообще нигде не учились и не работали, а 16% шли на преступления в состоянии алкогольного или наркотического опьянения.
Говоря об общем количестве осужденных, председатель Верховного суда отметил, что непогашенные судимости на момент совершения преступлений имели 90% подсудимых, 70% были без определенного рода занятий, а 80% вообще привлекались за незаконный оборот наркотиков.
Чиновники и граждане, пойманные на преступлениях коррупционной направленности, зачастую уходят от ответственности.
В связи с поправками в законодательство от 2011 года суды вместо лишения свободы назначают взяточникам штрафы, кратные размеру взятки. Если в 2010 году в колонии отправлялись 24% коррупционеров, то в 2013-м — только 14%. Применение штрафа по сравнению с другими видами наказания, наоборот, выросло с 12% до 67%.
Однако добровольно выплачивают штраф только 10% взяточников.
Это повлекло за собой многочисленные обращения в суд приставов-исполнителей, которые требовали заменить коррупционерам штраф лишением свободы. «Сам по себе факт отсутствия у осужденного денежных средств не может признаваться уважительной причиной для неуплаты штрафа», — отметил Лебедев. При этом в 70% случаев размер взятки не превышает 10 тыс. руб., а взятки свыше 1 млн руб. составляет лишь 1% таких дел. По словам Лебедева, чаще всего — в 50% случаев — на взятках попадались госслужащие, в 29% — сотрудники сферы здравоохранения, а образования — 10,5%.
«В сфере предпринимательской деятельности суды применяли достаточно либеральный подход», — сказал глава Верховного суда. По его данным, только 18% предпринимателей были приговорены к реальным срокам лишения свободы, еще 32% — к условным.
В связи с амнистией, которая была объявлена в конце минувшего года, по данным на январь, суды освободили от наказаний около 900 человек.
Как отметил Лебедев, в 2013 году существенно возросло (на 25%) количество гражданских дел, которые в предыдущие годы имели тенденцию к сокращению. Почти каждое пятое дело — споры, связанные с применением жилищного законодательства. Количество дел об усыновлении в 2013 году составило 17 тыс. В два раза уменьшилось усыновление детей иностранцами по сравнению с 2012 годом — до 1,2 тыс. детей.
В 2013 году суды постановили выплатить более 12 млрд руб. заработной платы истцам, которые подавали в суд на своих работодателей. В 97% случаев такие обращения удовлетворялись судом. В 2,2 раза (до 3 млн) увеличилось количество дел о взыскании налогов. По словам Лебедева, это связано с тем, что вместо того, чтобы решать вопросы о внесудебной оплате сумм до 3 тыс. руб., накапливают задолженности и затем обращаются в суд. При этом 98% таких обращений удовлетворяются. «Это свидетельствует о высокой степени формальности судебной защиты», — отметил Лебедев. По его мнению, досудебное решение этого вопроса будет более результативным и эффективным и снизит нагрузку на суды.
Что касается административных правонарушений, то российские суды в 2013 году постановили выплатить штрафы на общую сумму 25 млрд руб. Но 86% штрафов так и не были оплачены.
Таким образом, в бюджет не поступили 21,5 млрд руб. «Фактически имеет место безнаказанность лиц, совершивших административное правонарушение», — возмутился председатель Верховного суда. В целом Лебедев остался удовлетворен работой российских судов в прошлом году. «Дела в основном рассматривались с высоким качеством и в разумные сроки», — отметил он. Высказываться по поводу Лебедев не стал.
Заместитель председателя Верховного суда России заявил, что доля оправдательных приговоров в России не может превысить 10% из-за того, что большинство подсудимых признают свою вину
Фото: Екатерина Кузьмина / РБК
Заместитель председателя Верховного суда России Владимир Давыдов заявил, что низкий процент оправдательных приговоров в России обусловлен тем, что 90% подсудимых признают свою вину. Об этом Давыдов заявил 2 марта во время открытия научно-практической конференции, передает «Интерфакс» .
«Некоторые издания публикуют свои соображения по поводу оправдательных приговоров, что их должно быть 18-20%. Их при всем желании не может быть столько, максимум 10%», — сказал Давыдов. По его словам, те, кто критикует модель действующего судопроизводства, не учитывают, что «из 100 подсудимых по делам 90 признают свою вину».
«Не знаю, хорошо это или плохо, но это факт», — сказал Давыдов и добавил, что 65% дел идут в особом порядке.
Ранее официальный представитель Следственного комитета России (СКР) Владимир Маркин заявлял , что низкий процент оправдательных приговоров в России обусловлен работой предварительного следствия и работой незаинтересованных государственных защитников во время суда. «У американцев как такового расследования нет. Там есть маленький период дознания, а все расследование проходит уже в суде. Там вскрываются факты как за, так и против. Поэтому часто выносится оправдательный приговор», — говорил тогда Маркин.
В 2016 году Институт проблем правоприменения и Комитет гражданских инициатив опубликовали доклад по итогам исследования по диагностике работы судебной системы в сфере уголовного судопроизводства, где описали проблему «обвинительного уклона» в уголовном производстве . По данным этого доклада, в уголовных делах, по которым велось предварительное расследование и которые рассматриваются судом с участием прокурора, доля оправданных не превышает 0,3%. При этом доля оправданных по делам публичного обвинения составляет 0,2%. В случае рассмотрения дела судом присяжных эта цифра достигает уже 13%.
Авторы доклада отмечали, что эти данные не означают, что все остальные осуждаются или отправляются в тюрьму. «Значительная часть дел прекращается по нереабилитирующим основаниям или заканчивается осуждением к наказанию, не связанному с лишением свободы», — говорится в докладе.
При этом эксперты отмечают, что «шансы на эффективную судебную защиту и реабилитацию обвиняемого в суде практически равны нулю. Средний судья, работающий по уголовным делам, выносит за семь лет около 500 обвинительных и лишь один оправдательный приговор».
Председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев сообщил 28 февраля на ежегодном совещании председателей судов, что в 2016 году . Подводя итоги работы судов за прошлый год, Лебедев сообщил, что в общей сложности российские суды рассмотрели 960 тыс. уголовных дел в отношении одного миллиона человек. По его словам, при этом 765 тыс. человек были признаны виновными, а оправдательные приговоры были вынесены для 3,5 тыс. человек.
Еще 230 тыс. человек были освобождены от уголовной ответственности на разных основаниях.
Ольга Романова, Вера Челищева и Анна Байдакова опубликовали в "Новой газете" любопытный материал , в котором приводятся ужасающие данные о работе российской судебной системы. Приведу лишь некоторые цифры и тезисы из их статьи. Следствие и суд в России — даже не единая корпорация, а семья. Поэтому и такой низкий процент оправдательных приговоров — 0,36. Причем ситуация с каждым годом лишь ухудшается. Так, год назад было 0,43% оправдательных приговоров, в 2014-м — 0,54%. "То есть количество оправданий снизилось довольно сильно, особенно если учесть, что в общую статистику попадают и решения по делам частного обвинения (без прокурора, здесь оправдательных приговоров в три раза больше), и решения, впоследствии отмененные".
В самый разгар Большого террора, в 1937 году советские суды оправдывали 10,3% обвиняемых, хотя эта цифра не учитывает приговоры, выносимые т.н. "тройками". В "проклятой" царской России начала XX века порядка 40% подсудимых были оправданы судом присяжных. В современной РФ процент оправданных судом присяжных доходил максимум до 20, однако, оправдательный приговор суда присяжных отменяется в 800 раз чаще, чем обычное решение. "Доля оправдательных приговоров сократилась в последние несколько лет вдвое. И изменился подход к оправданиям: граждан, обвиненных в коррупционных преступлениях, суды оправдывают вдвое чаще, чем остальных. Среди злоупотребляющих служебным положением — 2,1% оправданных, среди превышающих служебные полномочия — 1,6% (в 2015-м аж 2,9%), среди обвиняемых в служебном подлоге — больше 3%".
Судья Конституционного суда в отставке, член СПЧ, профессор, заслуженный юрист РФ Тамара Морщакова так прокомментировала "Новой" цифру в 0,36%: "Происходит вот что: почти 70% уголовных дел рассматриваются фактически без суда: люди, не веря в правосудие, чтобы как-то смягчить свою участь, заключают соглашения со следствием, признают вину или соглашаются о сотрудничестве со следствием — я и сам виноват, и помогу других разоблачить. И тогда никакого судебного следствия не происходит, заседание проходит быстро в особом порядке. И во всем этом массиве таких дел — повторюсь их около 70% — оправдание невозможно в принципе. А в ежегодной статистике судебного департамента исчисляется доля из всех рассмотренных дел, в том числе и таких. Так что общая масса оправданий сразу снижается. И заинтересованность в таком снижении есть у органов следствия: значит, они работают безошибочно, сколько отдают дел в суд, столько обвинений на выходе и получают.
Еще одна причина очень понятная: суд не выступает как критик по отношению к тому, что предъявляют органы расследования. Например, судья, который рассматривал дело, перед этим санкционировал арест или другие меры пресечения этому же человеку, которого он сейчас судит, или давал разрешение на следственные действия, такие как обыск, выемка и т.д. И когда судья все это разрешил, он уже чувствует себя в общей упряжке со следствием. И это главная опасность. Это явление советского образца — такого застарелого, когда все вместе отвечали за состояние борьбы с преступностью. И понятно, что ничего иного получаться не может в таком составе суда, который не является объективным по отношению не только к следствию, но к тем действиям, которые он, судья, сам в ходе расследования разрешил провести. Вся система судопроизводства приводит к тому, что процент оправданий не может быть большим. С процентами же как со средством оценки нужно заканчивать, это уже давно нас привело в тупик. Эксперты это предлагают на протяжении многих десятилетий. Лично я исчисляю это с 80-х годов".
Перед кем вы опрадываетесь?
Следствие и суд в России — даже не единая корпорация, а семья. Поэтому такой низкий процент оправдательных приговоров — 0,36
Давайте сразу договоримся, что мы не будем сравнивать теплое с зеленым. Потому что когда доморощенные спецы начинают сравнивать современную российскую статистику оправдательных приговоров с тем же показателем в США, Японии или в Европе, получается чепуха. Еще большая чепуха получается, когда сравнивают нынешний процент с оправданиями «при Сталине».
Сравнивать можно только сравнимое. То есть нас с нами. Да, на этой неделе Верховный суд обнародовал свежие данные по приговорам. Доля оправдательных продолжает падать, сейчас это 0,36%. Год назад было 0,43, в 2014-м — 0,54. То есть количество оправданий снизилось довольно сильно, особенно если учесть, что в общую статистику попадают и решения по делам частного обвинения (без прокурора, здесь оправдательных приговоров в три раза больше), и решения, впоследствии отмененные. В этом месте не слишком вдумчивые публицисты приводят избитую цитату из старой книги М.В. Кожевникова «История Советского суда»:
«В 1935 г. число оправдательных приговоров, вынесенных народными судами РСФСР, составляло 10,2% к общему количеству привлеченных к уголовной ответственности лиц,
в 1936 г. — 10,9%,
в 1937 г. — 10,3%,
в 1938 г. — 13,4%,
в 1939 г. — 11,1%,
в 1941 г. — 11,6%<…>
в 1942 г. — 9,4%,
в 1943 г. — 9,5%,
в 1944 г. — 9,7%
и в 1945 г. — 8,9%».
Цифры, конечно, впечатляют. Однако они не включают в себя приговоры, выносимые «тройками», и вообще невозможно сравнивать разные юридические принципы и судебные системы, а они у нас по факту разные. Так называемые «Особые совещания» («тройки») были де-юре выведены из судебной системы, и в 1937 году они вынесли 0,03% оправданий (полагаю, что в основном сексотам). Нельзя сравнивать нынешнюю систему и с дореволюционным гуманизмом: в начале XX века 40% подсудимых были оправданы судом присяжных, ну так это суд присяжных, это особая вещь, у нас тоже процент оправданных доходил до 20% уже в новейшие времена. Правда, оправдательный приговор суда присяжных отменяется в 800 раз чаще, чем обычное решение.
Нельзя сравнивать нашу статистику ни с Японией (там 1% оправданий, но это совсем ничего не значит, их система запутана и требует отдельной диссертации для объяснения), ни с Нидерландами, например (10% оправданий), ни с Великобританией (20%), ни с США (там вообще неясно, как считать: оправдывают 20% из тех, кто не стал сотрудничать со следствием, но сотрудничают со следствием 97%, и здесь оправданий столько же, сколько и у нас. А у нас на особый порядок идут две трети подсудимых).
Поэтому давайте не будем вздыхать ни о прошлом, ни о заграничном, а посмотрим строго на себя.
Доля оправдательных приговоров сократилась в последние несколько лет вдвое. И изменился подход к оправданиям: граждан, обвиненных в коррупционных преступлениях, суды оправдывают вдвое чаще, чем остальных. Среди злоупотребляющих служебным положением — 2,1% оправданных, среди превышающих служебные полномочия — 1,6% (в 2015-м аж 2,9%), среди обвиняемых в служебном подлоге — больше 3%.
Ну ладно, российские суды склонны оправдывать социально близких — если их дело вообще доходит до суда. Вот нам обычно говорят: а ведь низкий процент оправдательных приговоров свидетельствует о качестве работы следствия и прокуратуры. Дела, которые рассыпаются в судах, до них просто не доходят.
И вот это самое главное вранье.
Качество работы для системы не важно. Все, что она делает, — воспроизводит саму себя, оправдывая свою необходимость и свое финансирование.
Вот скажите, когда вы платите штраф за превышение скорости, например, с которым вы согласны, — вы обращаетесь в суд? Нет, не обращаетесь, — только если хотите оспорить. Это административное правонарушение, и вы согласны понести наказание. А вот выход на митинг (административное нарушение) — это суд, вызов свидетелей, просмотр видео, адвокаты, заседания, апелляция, кассация… И тот же самый штраф. Что бы ни говорили свидетели, что бы ни показывали видео- и фотоматериалы, какие бы доводы ни приводили свидетели — судья доверяет только показаниям сотрудников полиции. Не проще ли сразу прислать вам квитанцию? Это сделает ровно та же полиция. Но нет.
Имеет ли такой процесс отношение к установлению истины, торжеству закона и справедливости? Ни в малейшей степени. А как проходят другие процессы, по другим делам? Да точно так же. Установлением истины здесь интересуются меньше всего. Интересуются процессом как таковым. И вот почему.
Давайте покажу на примере Республики Чувашия. Сегодня население Чувашии 1 млн 235 тысяч человек, 15 лет назад было 1 млн 300 тысяч. 15 лет назад вся юстиция республики помещалась в Доме юстиции в Чебоксарах в здании, построенном на излете СССР. Там умещались: Московский, Ленинский, Калининский суды города Чебоксары, Верховный суд республики и Минюст. Сбоку была пристройка, где сидела вся республиканская прокуратура в полном объеме со всеми ответвлениями. Сейчас у Минюста новое здание. Еще одно новое здание — у выделенной из Минюста Службы судебных приставов. Отдельно стоит здание Московского районного суда; отдельно, конечно, Верховный суд Чувашии. В Доме юстиции остались только два райсуда, Ленинский и Калининский, и места не хватает им катастрофически. Прокуратура республики переехала в новое здание (все — специально построенное), и там уже ей не хватает места.Напомню, что в 2007 году из прокуратуры выделили СК, и у него теперь тоже свое здание, свой отдел кадров, бухгалтерия, водители и уборщицы. В этом году штат прокуратуры увеличили с 51 до 54 тысяч человек, и это только прокуратура. Вдумчивый наблюдатель при наличии пропуска мог бы погулять по коридорам прокуратуры, следственных отделов и управлений и, конечно, судов.
Почитать таблички на дверях. Не только в Чувашии, конечно, — где угодно. Что увидит вдумчивый наблюдатель? Правильно — чередующиеся фамилии. Одни и те же. Папа прокурор, мама в департаменте Верховного суда, сын в прокуратуре, дочка помощником судьи, замуж за следователя собирается.
Каста. Это — каста.
Вы что, хотите, чтобы мама завалила работу зятя и ему не дали звездочку и премию? Или чтобы папа не утвердил обвинение? Или чтобы дочка доросла до судьи и не прислушалась к мнению папиного коллеги-обвинителя, на руках которого она играла в куклы и теребила его пшеничные усы?
Сердца у вас нет, вот что. А статистика — ну что статистика? Ну было 0,5% оправданий, теперь 0,36%. Стремящаяся к нулю величина. Вы хотите, чтобы вас оправдали? А не надо было до суда доводить. Вот есть папа, вот есть зять. Всё в семью. А к маме не лезьте. Мама карает по всей строгости закона тех, кто не понимает всей гармонии нашего мироустройства.
…Кстати, вы обратили внимание, что все суды во всех краях и областях обнесены нынче красивыми дорогими заборами? Хотя в суды вроде бы до сих пор не лез никто, раньше без заборов жили. Так вот, ни один руководитель заборостроительной компании никогда не привлекался к суду.
А в некоторых судах (например, в Свердловском областном) в вестибюлях развешаны портреты заборостроителей с подписью золотом — «Наши инвесторы».
Так что давайте не будем сравнивать с Японией. Лучше сравним долю харакири среди обвиненных в коррупции чиновников.
Ольга Романова,
обозреватель «Новой»
Один на 10 тысяч
О реальной доле оправдательных приговоров в России
Эксперты «Новой» рассуждают о том, что означает статистика по оправдательным приговорам в 0,36% (полное дно или дна еще не видно), что и как нужно менять в первую очередь и что представляют из себя на самом деле оправдательные приговоры
Павел Чиков
руководитель Международной правозащитной группы «Агора», кандидат юридических наук:
— Статистика оправдательных приговоров, о которой неожиданно на этой неделе заговорили, была опубликована еще в марте. Ежегодно судебный департамент Верховного суда публикует годовую статистику за прошлый год в конце первого квартала текущего. Эти данные доступны, их можно всячески анализировать. Основной акцент традиционно делается на микроскопической доле оправданий, что, с одной стороны, конечно, правда, а с другой — ситуация гораздо сложнее.
Во-первых, незначительно выросло и число осужденных: примерно на 1% в 2016-м по сравнению с 2015 годом. Во-вторых, чистых оправдательных приговоров действительно стало меньше. В 2014-м их было 0,54%, в 2015-м — 0,43%, а в прошлом — 0,36% (всего оправданных было 2640).
Интересно, что уголовные дела 16 272 человек суды прекратили по реабилитирующим основаниям. Так, например, именно в эту категорию попадает директор Института региональных биологических исследований, а в прошлом директор Кавказского и Даурского заповедников Валерий Бриних в связи с отказом прокурора от обвинения по делу об экстремизме. Оформляется это не оправдательным приговором, а постановлением о прекращении уголовного дела. При этом в 2015 году таких дел было 12 089, значит, число оправданных судами на самом деле было 15 221, а стало в 2016-м — 18 912. То есть увеличилось почти на 4 тысячи человек. При таком подходе получается, что реальный уровень именно оправдательных приговоров 2,6%. Однако смотрим дальше.
Еще 29% уголовных дел суды прекращают по нереабилитирующим основаниям (людям не назначается никакое уголовное наказание). И не стоит забывать, что примерно четверть уголовных дел прекращается еще на стадии следствия.
Эта картина говорит о том, что нельзя упрощенно воспринимать судебную статистику, концентрируя внимание на одних цифрах и игнорируя другие. Это, конечно, не снимает проблемы отсутствия состязательности, равноправия сторон в российском суде. По сути, суд действительно ничего, как правило, не решает в уголовных делах. Судьба обвиняемого вершится либо до суда на стадии следствия, либо после — на стадии исполнения приговора. Судьи категорически не готовы брать на себя ответственность за решение по уголовному делу, и цифра в 97-99% согласия с правоохранителями кочует из одной категории дел в другую. Так, например, в 98% случаев суды удовлетворяют ходатайства о прослушке, о проведении обыска, о заключении под стражу, о продлении ареста. Свобода усмотрения конкретного судьи остается только в выборе вида и размера уголовного наказания. Он не может, не хочет, не готов и не умеет принципиально оппонировать оперативникам, следователю и прокурору, потому что считает себя частью правоохранительной системы.
Тамара Морщакова
судья КС в отставке, член СПЧ, профессор, заслуженный юрист РФ:
— Цифра в 0,36% не имеет значения. Потому что процессы, отражающие эту цифру, — они, собственно, те же самые, которые были бы, если бы эта цифра была равна вообще 0. Важна не столько цифра, сколько понимание причин того, что происходит. А происходит вот что: почти 70% уголовных дел рассматриваются фактически без суда: люди, не веря в правосудие, чтобы как-то смягчить свою участь, заключают соглашения со следствием, признают вину или соглашаются о сотрудничестве со следствием — я и сам виноват, и помогу других разоблачить. И тогда никакого судебного следствия не происходит, заседание проходит быстро в особом порядке. И во всем этом массиве таких дел — повторюсь их около 70% — оправдание невозможно в принципе. А в ежегодной статистике судебного департамента исчисляется доля из всех рассмотренных дел, в том числе и таких. Так что общая масса оправданий сразу снижается. И заинтересованность в таком снижении есть у органов следствия: значит, они работают безошибочно, сколько отдают дел в суд, столько обвинений на выходе и получают.
Еще одна причина очень понятная: суд не выступает как критик по отношению к тому, что предъявляют органы расследования. Например, судья, который рассматривал дело, перед этим санкционировал арест или другие меры пресечения этому же человеку, которого он сейчас судит, или давал разрешение на следственные действия, такие как обыск, выемка и т.д. И когда судья все это разрешил, он уже чувствует себя в общей упряжке со следствием. И это главная опасность. Это явление советского образца — такого застарелого, когда все вместе отвечали за состояние борьбы с преступностью. И понятно, что ничего иного получаться не может в таком составе суда, который не является объективным по отношению не только к следствию, но к тем действиям, которые он, судья, сам в ходе расследования разрешил провести.
Вся система судопроизводства приводит к тому, что процент оправданий не может быть большим. С процентами же как со средством оценки нужно заканчивать, это уже давно нас привело в тупик. Эксперты это предлагают на протяжении многих десятилетий. Лично я исчисляю это с 80-х годов.
Андрей Гривцов
адвокат по уголовным делам, в прошлом — следователь, дважды оправданный по делу о взятке
— Каждый год я думаю, что дно уже достигнуто, но почему-то оказывается, что оно еще ниже. Поэтому сейчас я бы поостерегся говорить о том, что дно наступило. Думаю, определенный ресурс в плане достижения этого дна у нашей судебно-следственной системы все же есть. Что касается низкого процента оправдательных приговоров, то я бы отталкивался прежде всего не от этого процента как математической цифры (хотя она, безусловно, показательна), но и от того, что этот процент сочетается с в целом обвинительным уклоном системы предварительного и судебного следствия, крайне низким качеством проводимого на досудебной стадии расследования, постоянным снижением базовых принципов оценки доказательств, тотальным игнорированием постулатов о презумпции невиновности большинством наших юристов, работающих на стороне обвинения, и лозунгом «дыма без огня не бывает», которым они объясняют самые чудовищные по своей бездоказательности случаи привлечения к уголовной ответственности.
Что менять
Морщакова: Для того чтобы оправданий было больше, во-первых, нужно исключить оправдания как отрицательную оценку деятельности следствия и суда. Ведь известно, что большинство оправдательных приговоров, как бы мало их ни было, все равно отменяются вышестоящей инстанцией. И намного чаще, чем обвинительные приговоры. Оправдание — это ведь всегда как бы упрек суду. Это пошло от старого, несостязательного процесса, когда суд и обвинение оглашал сам, и доказательства собирал. И вот осталось послевкусие того советского процесса, что судья должен соответствовать тому, что делают следственные органы. А иное поведение влечет отрицательную оценку судебной деятельности.
Нужен суд, у которого нет конфликта интересов, когда он рассматривает дело. Суд, который не отвечает за следствие. Плюс нужен независимый суд присяжных. Как достичь этого — понятно. Непонятно, кто это будет делать и кто согласится на это. Власть на это не соглашается. Потому что ей пока не выгоден независимый суд. Он просто не нужен. Как следствие решило, так и будет в результате.
Исторические, социологические и юридические исследователи много лет говорят одно и то же: независимый суд нужен власти только тогда, когда она реально сменяема. Потому что когда ты ушел, тебя кто-то должен защищать. Все так просто, но на самом деле слишком глубоко, чтобы можно было решить проблему с помощью одних только мер внутри судебной системы. Без самой сменяемости власти невозможно решить проблему до конца. Но внутри судебной системы кое-что можно сделать уже сейчас: уничтожить оценку по процентам, или, как у нас всегда говорили в советское время, палочный метод оценки. Кроме того, нужно снять с судей дисциплинарную ответственность — когда их лишают полномочий за «плохие» статистические показатели и отменяют вынесенные ими решения. Нужно, наконец, убрать конфликт интересов у судей, которые рассматривают дела, по которым ранее на стадии следствия выносили какие-то решения. Словом, есть что делать. В таком случае будет оздоровляться та почва, на которой сможет произойти что-то более фундаментальное. Совершенно необходимо начать изменения внутри судебной системы. Откладывать это нельзя. Именно эту цель имеют и предложения, которые Совет уже отправил президенту. По его поручению мы разрабатываем меры по улучшению судебной системы.
Гривцов: Нужно менять систему уголовного преследования в целом, применять иные критерии оценки работы следователей и дознавателей, если мы хотим, чтобы система досудебного разбирательства служила фильтром перед направлением дел в суд (нельзя поощрять за количество направленных дел в суд и низкий процент прекращенных дел, и наоборот — наказывать за оправдательные приговоры), повышать открытость судебной системы, максимально искоренять царящее повсеместно равнодушие, резко расширять подсудность судов присяжных, устранять зависимость судей от органов исполнительной власти, а также их тесную связь с правоохранительными органами.
Кого оправдывают чаще
Чиков: 22% всех оправданных в прошлом году — это люди, обвинявшиеся в клевете (589 человек). При этом осужденных по этой статье — всего 104. То есть вероятность оправдания обвиняемого в клевете феноменальная — 85%.
Для сравнения: вероятность оправдания обвиняемого в изнасиловании — 0,1%, или 1 оправданный на 1000 осужденных. А из 109 070 осужденных по делам о наркотиках оправданных всего 49 человек (0,04%). На 544 осужденных за экстремизм по разным статьям оправданных не было ни одного. На 5136 дел о коррупции — оправданных 27. В принципе, не так уж и много. По статьям о «побоях» и «причинении легкого вреда здоровью» на 21 000 осужденных приходится 1380 оправданных.
Таким образом, 73% всех оправданных в 2016 году в России проходили по одной из трех статей — побои, легкий вред здоровью или клевета. Обратите внимание, эти составы преступления относятся к делам частного обвинения, где пострадавший сам обращается к мировому судье с заявлением против обидчика. Там нет следствия, нет прокурора. То есть чистых оправдательных приговоров, в которых судья не согласился бы с государственным обвинением и государственной правоохранительной системой, в 3,5 раза меньше: на всех остальных 250 тысяч осужденных приходится всего около 700 оправдательных приговоров за год. Это значит, что реальная доля оправдательных приговоров — 0,01%, или 1 на 10 тысяч.
Гривцов: Так как оправдательные приговоры столь большая редкость, то для того, чтобы таковой был вынесен, должны сойтись следующие факторы: 1. Невиновность (полное отсутствие доказательств, безусловно, я тоже считаю невиновностью). 2. Правильно выстроенная стратегия защиты. 3. Отсутствие ошибок со стороны подсудимого и его защиты (например, самооговора на начальном этапе). 4. Удача. Этот фактор я вынужден оценивать как ключевой. Мне неоднократно в своей практике удавалось добиваться справедливых судебных решений, и во многом они были связаны с личностью конкретного судьи, который вопреки царящему в системе равнодушию вдруг начинал вникать в обстоятельства дела, объективно оценивал представленные доказательства. С учетом общей направленности судебной системы, которую в подавляющем большинстве случаев характеризует скорее формальный подход, подобные ситуации я всегда воспринимаю как удачу.
Вера Челищева,
«Новая»
«Освободить в зале суда»
Чиновников оправдывают десятками, а для обычных граждан это редкость
В июне 2017 года Центральный суд Омска вынес оправдательный приговор двум омским высокопоставленным чиновникам: экс-министру имущественных отношений региона Виктору Соболеву и бывшему первому заммэра Омска Владимиру Потапову. Их обвиняли в превышении должностных полномочий. По версии следствия, в 2009-2011 годах Потапов и его зам Соболев подписали с ОАО «Электротехнический комплекс» документы по возмещению затрат на содержание, текущий и капитальный ремонт бесхозных тепловых сетей в Амурском поселке. Работы не были выполнены, компания получила из бюджета свыше 80 млн рублей. Но суд не нашел в этом состава преступления. Впрочем, приговор в силу пока не вступил — прокуратура его обжаловала. Ранее в мае этого года в Татарстане в суде города Менделеевска огласили необычный оправдательный приговор главе Малошильнинского сельского поселения Геннадию Харитонову.
В деле Харитонова значилось 7 эпизодов по двум статьям УК — «Злоупотребление должностными полномочиями» и «Служебный подлог». Основанием послужило то, что Контрольно-счетная палата Тукаевского района выявила нарушения в использовании бюджетных средств поселения на сумму 8,7 млн рублей. Сюда входят и покупка за 891 тысячу бюджетных рублей автомобиля Hyundai ix35, впоследствии переданного в администрацию Тукаевского района якобы по решению малошильнинских депутатов, и два кредита бюджетам Стародрюшского и Нижнесуксынского поселений на общую сумму 2 млн рублей, а также прием на работу сотрудников вне штатного расписания исполкома, зарплата которым, по расчетам депутатов, составила не менее 1,5 млн рублей.
Изначально процесс должен был рассматриваться Тукаевским судом. Но обнаружился конфликт интересов: зять подсудимого Харитонова работает водителем председателя суда. Дело передали в Менделеевск, где и оправдали чиновника. Но в силу приговор еще не вступил — группа депутатов Малошильнинского поселения его обжаловала.
В 2017 году Свердловский облсуд оставил в силе оправдательный приговор по делу о мошенничестве при выполнении гособоронзаказа на ОАО «144-й бронетанковый ремонтный завод» (25,1% акций принадлежит Минобороны) по ремонту боевых машин десанта. Фигурант дела — экс-сотрудник предприятия Теймур Дадашов. По версии следствия, он создал компанию «Уралавтогруз», которая отгружала заводу пневморессоры для ремонта БМД. Часть поставленных агрегатов оказались старыми и не годились для ремонта военной техники. Ущерб заводу составил около 2,5 млн рублей. В 2014 году Чкаловский суд Екатеринбурга оправдал Дадашова. Решение обжаловала прокуратура. Дело направили на новое рассмотрение, но мужчина вновь получил оправдательный приговор, который заново обжаловали прокуроры.
Бейсджамперы Лепешкина, Короткова и Погребов. Фото: РИА НовостиВ 2016 году Таганский районный суд Москвы оправдал четверых бейсджамперов (использующих специальные парашюты для прыжков с фиксированных объектов) — Александра Погребова, Алексея Широкожухова, Евгению Короткову и Анну Лепешкину по делу о покраске в цвета украинского флага звезды на шпиле сталинской высотки на Котельнической набережной. Их обвиняли в вандализме и хулиганстве по политическим мотивам. Молодые люди пояснили, что не участвовали в акции, а лишь за несколько часов до этого спрыгнули со здания с парашютами. Позднее ответственность за покраску звезды взял на себя украинский руфер Павел Ушивец (Мустанг), заявив, что задержанные не имеют отношения к его акции. К реальному сроку в 2,3 года приговорили только руфера Владимира Подрезова, который единственный частично признал вину.
«Приморские партизаны» Никитин и Ковтун. Фото: РИА НовостиСуд во Владивостоке в 2014 году признал виновными шестерых участников банды «приморских партизан» и приговорил к срокам от 22 лет лишения свободы до пожизненного. В 2015 году Верховный суд смягчил наказание всем участникам, а в отношении двоих — Алексея Никитина и Вадима Ковтуна приговор был полностью отменен, эпизод с убийством четырех человек отправлен на новое рассмотрение. Повторный процесс прошел в 2016 году — присяжные признали всех пятерых подсудимых невиновными по эпизоду с убийством четырех человек на конопляном поле, Ковтуна и Никитина освободили в зале суда. Прокуратура обжаловала это решение. И в конце июня начался новый пересмотр дела.
В прошлом году оправдательный приговор вынесли бывшему главе Госстройнадзора Московской области Василию Соловьеву . Его судили как вероятного заказчика убийства ректора госуниверситета сервиса и экономики Александра Викторова. Присяжные в совещательной комнате почти не спорили — оправдали 10 голосами из 12. Однако ВС отменил вердикт — из-за «процессуальных нарушений».
Елена Баснер. Фото: РИА Новости
В 2016 году была оправдана искусствовед, специалист по русскому авангарду Елена Баснер. При ее посредничестве коллекционер Андрей Васильев приобрел картину Бориса Григорьева «В ресторане» за 250 тысяч долларов. Позднее эксперты признали ее поддельной. Васильев настаивал на злом умысле искусствоведа, получившей гонорар 20 тысяч долларов. Баснер говорила, что это не был гонорар за экспертную оценку картины, в авторстве которой она действительно ошиблась. Оправдательный приговор вынес Дзержинский суд, горсуд его поддержал.
В 2015 году Абаканский городской суд оправдал экс-главу Минсельхоза и бывшего вице-губернатора Хакасии Ивана Вагнера, который обвинялся в мошенничестве, незаконном участии в предпринимательской деятельности, а также злоупотреблении должностными полномочиями и превышении их. Из четырех статей обвинения виновным его признали лишь в совмещении госслужбы и бизнеса, по остальным трем статьям, которые ему вменяли, — оправдан.
В 2015 году Ленинский суд Екатеринбурга оправдал гендиректора ЕМУП «Водоканал» Александра Ковальчика, который обвинялся в присвоении и растрате 19 млн рублей и злоупотреблении полномочиями (обвинение касалось страхования жизни и здоровья шести руководящих сотрудников МУПа, в том числе самого Ковальчика, на сумму 2,3 млн рублей).
В том же году Верховный суд Коми оставил в силе оправдательный приговор директору ООО «НК «Теплоэнергострой» Станиславу Овакимяну, который обвинялся в крупном мошенничестве. Суд оправдал его «за отсутствием в его действиях события преступления». А в Волгограде в тот же период был оправдан чиновник мэрии Сергей Капанадзе, приговоренный ранее к 7,5 года колонии по обвинению в хищении денег при строительстве спорткомплекса. Сначала чиновник был оправдан в получении взятки и осужден за превышение должностных полномочий, но без штрафа и лишения свободы. Затем приговор изменили, назначив штраф в размере 15 миллионов рублей с запретом работать в госструктурах и органах местного самоуправления в течение 3,5 года. Позже прокуратуре удалось добиться для Капанадзе реального срока, который, впрочем, тоже отменили.
Алевтина Хориняк. Фото: Алексей Тарасов
Что касается обычных граждан, то весь 2014 год гремело уголовное дело против врача-терапевта из Красноярска Алевтины Хориняк . Госнаркоконтроль начал проверять выписанный ею в 2009 году рецепт на ненаркотический препарат количественного учета. Пожилую женщину обвинили по тяжким уголовным статьям и отправили под суд. Но врач при немалой поддержке общественности была оправдана, и этот приговор устоял.
Одним из резонансных за последние годы стало оправдание следователя по особо важным делам Главного следственного управления СК при прокуратуре РФ Андрея Гривцова . Дело о рейдерстве, которое он расследовал, обернулось для него крахом карьеры, месяцем в тюрьме и пятью годами в качестве подозреваемого и подсудимого. Обвинение считало, что сотрудник ГСУ вымогал у одного из свидетелей по делу, которое вел, взятку $15 млн. Но собранных доказательств оказалось недостаточно. Сначала Гривцова оправдали присяжные в Мосгорсуде, однако Верховный суд отменил приговор и направил дело к профессиональному судье. Но и районный суд в 2014 году признал Гривцова невиновным, а Мосгорсуд оставил решение в силе.
Вера Челищева,
«Новая»
бывший судья, который около десяти лет назад ушел в адвокатуру
«В суде уже давно никто ничего не доказывает»
— Когда мы работаем с нашими доверителями, самые большие шансы избежать обвинительного приговора — на стадии доследственной проверки. Следующий шанс — когда дело уже возбуждено, вывести доверителя из обвиняемых в свидетели. Когда дело поступает в суд, все уже совсем плохо. Шансы на оправдательный приговор в судах стремятся к нулю. Правосудие, которое было 10-15 лет назад и которое есть сейчас, — это два разных мира.
Все процессуальные нарушения, которые могут быть выявлены в ходе судебного разбирательства и раньше имели существенное значение и служили основанием для того, чтобы отправить дело обратно прокурору, сейчас просто игнорируются судами. Суды не обращают внимания на наши ходатайства о признании доказательств ненадлежащими, на наши заявления о нарушениях в ходе оперативно-разыскных мероприятий или предварительного следствия.
В чем причины падения числа оправдательных приговоров? Сейчас формирование судейского корпуса происходит либо из числа тех, кого суд сам породил, то есть из помощников судей, либо из следователей и прокуроров. В регионах судьи, следователи и прокуроры все друг друга знают, в кабинет к судье гособвинитель вхож запросто.
А судей из бывших адвокатов почти нет. Не берут: либо экзамены они не могут сдать, либо квалифколлегия валит.
Как бывший судья могу сказать: обвинительный приговор — выгоднее, потому что оправдательный с большой долей вероятности отменят в вышестоящей инстанции. Это повлияет на статистику судьи. А статистика, в свою очередь, влияет на присвоение следующих классов, зарплату и продвижение по службе.
Еще лет 15 назад судебный департамент раздал судьям книжку, отпечатанную на ксероксе, с образцами обвинительных и оправдательных приговоров. Сказали, что нужно ими руководствоваться. Я по этому образцу вынес оправдательный приговор — его отменили, и больше я не импровизировал.
Оправдательного приговора удается добиться, когда совсем неправильно квалифицировано деяние, абсолютно не по той статье, либо у человека есть уж совсем безусловное алиби. Несколько раз мне удавалось доказать, что действительно следствие погорячилось и выдает желаемое за действительное.
Если вы заметили, в последние десять лет совсем вышла из употребления фраза «удалось доказать суду» — в суде уже давно никто ничего не доказывает.
Записала Анна Байдакова
Как нам реорганизовать УК
Центр стратегических разработок предложил программу гуманизации уголовного права — публикуем основные моменты
В этом году Центр стратегических разработок Алексея Кудрина выпустил доклад «Уголовная политика: дорожная карта (2017-2025 гг.)».
Профессора права из ВШЭ и МГУ в докладе замечают, что около 60% всех осужденных в российских судах получают реальное или условное лишение свободы, при этом 55% заключенных сидят более 5 лет и после этого уже практически теряют шанс на интеграцию в нормальную жизнь, оставаясь в «зоне криминологического невозврата».
«Репрессивность уголовного закона может быть снижена без ущерба для таких целей уголовного наказания, как восстановление социальной справедливости, исправление осужденного и предотвращение совершения новых преступлений», — считают авторы. Но чтобы от этой репрессивности уйти, нужно существенно изменить Уголовный кодекс, а то и полностью его переписать, считают эксперты.
В докладе предлагается ввести в уголовный процесс фигуру следственного судьи, реформировать институт досудебного соглашения о сотрудничестве, изменить критерии оценки деятельности судей, в частности отказаться от оценки эффективности по количеству неотмененных приговоров.
Рекомендуется отказаться от существующей формы обвинительного заключения, «позволяющей переписать ее в приговоре суда, в пользу упрощенного обвинительного акта». Основным способом протоколирования судебного заседания должны стать аудио- и видеозаписи. Отказ судей в ходатайствах адвокатов о приобщении доказательств и вызове свидетелей должен стать основанием для отмены судебного решения.
Полномочия адвокатов могут быть расширены вплоть до введения полноценного адвокатского расследования. При этом сторона обвинения должна получить дополнительную возможность для прекращения уголовного преследования ввиду чрезмерных затрат на доведение до суда.
Основные проблемы уголовной системы в России, по мнению экспертов, это «несбалансированность карательной политики государства, проявляющаяся в непоследовательной практике назначения уголовных наказаний ввиду чрезвычайно широких пределов судейского усмотрения», а также «чрезмерная криминализация, проявляющаяся либо в объявлении преступными и наказуемыми деяний, не представляющих большой общественной опасности, либо в дублировании уголовно-правовых запретов в тексте уголовного закона».
По мнению экспертов ЦСР, нет нужды в приговорах к длительному лишению свободы для людей, совершивших преступления впервые, по неосторожности, из-за случайного стечения обстоятельств или тяжелой жизненной ситуации: долго находясь в заключении, человек не исправляется, а, наоборот, теряет навыки взаимодействия с обществом.
Для преступлений небольшой и средней тяжести и экономических, совершенных впервые, предлагается вообще запретить лишение свободы как наказание и арест как меру пресечения. Заключение под стражу не должно превышать 24 месяцев на стадии следствия и 24 месяцев на стадии суда. Предлагается ввести категорию уголовного проступка, в которую могут попасть преступления небольшой и средней тяжести и административные нарушения, при этом у виновных в таких проступках не должно возникать судимости, а наказание должно быть более мягким.
«Современное общество не может преследовать наказанием все совершенные преступления — оно должно дополнять наказание иными мерами уголовно-правового характера, в особенности в приложении к незначительным преступлениям, не требующим жесткой репрессивности», — считают эксперты ЦСР.
Подготовила
Анна Байдакова,
«Новая»
Правообладатель иллюстрации RIA Novosti Image caption Низкий процент оправдательных приговоров объясняется хорошей работой следствия в России, считает Владимир Маркин
Из всех приговоров по уголовным делам в России лишь 0,4% являются оправдательными, сообщил представитель Следственного комитета России Владимир Маркин.
Как Маркин сказал в интервью газете "Собеседник", малое количество оправдательных приговоров объясняется тем, что в России развит институт досудебного расследования.
"У нас есть возможность еще на стадии доследственной проверки получить данные, достаточные для того, чтобы сделать первые выводы о наличии (либо отсутствии) состава преступления", - отметил Маркин.
По его словам, малый процент оправдательных приговоров говорит о высокой квалификации следствия, а "постоянные упреки" исходят от "либерально настроенной общественности".
При этом независимые эксперты объясняют малый процент оправдательных приговоров другими факторами: в частности, несоблюдением принципа презумпции невиновности и давлением на судей со стороны прокуратуры и властей.
Объективно и беспристрастно?
"Сегодня мы имеем 0,4% оправдательных приговоров по [уголовным делам]. И это говорит лишь о том, что следствие очень квалифицированно и все дела, которые оно передавало в суд, расследовались тщательно, объективно и беспристрастно", - заявил представитель СКР.
Как объяснил Маркин, ошибки следователя могут быть, в частности, исправлены прокурором, который имеет право в течение 24 часов отменить постановление о возбуждении уголовного дела, а на завершающей стадии - не утвердить обвинительное заключение или вернуть дело на доследование.
При этом в отчете о судебной системе России, который в апреле представила специальный докладчик ООН по вопросу независимости судей и адвокатов Габриэла Кнаул, отмечалось, что низкий процент оправдательных приговоров "говорит о том, что презумпция невиновности на практике уважается не всегда".
"Согласно многим источникам, судьям проще игнорировать плохое качество расследования, чем взять на себя ответственность за оправдание подсудимого. Некоторые судьи, кажется, не в курсе, что обязаны оправдать обвиняемого, если прокурор не смог предоставить достаточные доказательства для его или ее осуждения", - говорится в отчете.
Судьи также испытывают давление со стороны обвинения, добавляет специальный докладчик ООН.
"Интересно, что этот подход не распространяется на государственных чиновников и служащих правоохранительных органов, шансы которых быть оправданными, по некоторым данным, в 20 раз выше, чем у других лиц", - говорится в отчете Кнаул.
1857 оправданных
Маркин не уточнил, за какой период приводит статистику.
Еще в отношении более 5,6 тысяч человек уголовные дела были прекращены в связи с отсутствием события или состава преступления или в связи с непричастностью к преступлению (реабилитирующие основания). По другим основаниям были прекращены дела в отношении 100 тысяч человек.
В 2013 году число людей, чье уголовное преследование завершилось оправданием или прекращением дела по реабилитирующим основаниям, составляло 17 тысяч, сообщал в феврале прошлого года председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев. В общей сложности они, по его словам, составили 4,5% от общего числа обвиняемых, дела которых поступили в суд.
Присяжные в России оправдывают чаще: так в 2013 году, по данным Лебедева, они вынесли 20% оправдательных приговоров.
Как отмечается в отчете специального докладчика ООН, причинами этого могут быть то, что присяжные действительно рассматривают доказательства, что они не боятся оправдательных приговоров, потому что, в отличие от судей, не могут лишиться за это работы, или что крайне сложно оказать давление сразу на всех присяжных.
Однако, как говорится в отчете, около 25% таких оправдательных приговоров позже отменяются в вышестоящих инстанциях, возвращая дела в суды, где их уже не будут рассматривать присяжные.
